Борис Гребенщиков: «Уровень вранья, жлобства и хамства на ТВ зашкаливает»
Борис Борисыч Гребенщиков приехал в воронежский зал Event Hall вместе со своим коллективом «Аквариум» и юбилейной программой «45». Правда, сам БГ считает, что не стоит привязывать концерты с юбилеям и датам. О том, как он собирал новый альбом «Время N», какое российское кино смотрел последним и чем занимается на гастролях, музыкант рассказал журналистам. «Я не спрашиваю чужое мнение» - Как создавался альбом «Время N»? - Работа над альбомом шла больше двух лет – в это время писались песни. Последние месяцев пять каждый день я в разном порядке их выставлял и смотрел, что можно сделать лучше. - В эпоху скачивания музыки из интернета есть ли смысл выстраивать композицию альбомов? - Смысл очень простой. Тот же смысл, что петь в пустом зале. Всегда есть огромная аудитория ангелов, которые слушают и воспринимают. Когда я что-то делаю, я делаю это в расчете на то, что у меня есть такой же слушатель, как я сам. Из симфонии кусочек ножницами не вырезать. - Песней «Время N» с нецензурной лексикой вы немало удивили слушателей... - Вы не представляете, как я себя удивил. Я не имел представление, что я вообще на это способен. Произнесение матерного слова на сцене для меня, во-первых, святотатство, во-вторых - мне физически противно. Потом хочется прополоскать рот. На сцене я рот, конечно, не мою, обхожусь тем, то пою еще десяток других песен. - Николай Фоменко, приехав в Воронеж, сказал, что это его любимая песня. Как часто вы вообще интересуетесь мнением коллег о своем творчестве? - Я не спрашиваю ни у кого мнение. Мне приятно слушать любую критику, потому что она может сделать что-то лучше. Но мнение я не спрашиваю. - О новом альбоме вы сказали, что он стал движением из кромешного ада к свету... - Я так ощущаю, да. Мне кажется, что жизнь в аду – это занятие фантастически скучное. - Этот ваш тур по России заявлен как юбилейный. Он отличается чем-то от других? - Я не понимаю, что такое юбилейный тур. Чтобы продать билеты на концерты, каждый промоутер в каждом городе придумывает, какой у нас очередной юбилей. 150 лет с тех времен, когда гитарист сломал ногу. Концерт – это чудо. Его ни к чему не нужно привязывать. - И все же как вы составляли программу для этого тура? - Очень долгое время мы использовали так называемую политику выжженной земли. Когда люди приходили на концерт, они подвергались такой массированной атаке ряда песен, которые показывали, как все плохо. Когда люди уже начинали постепенно задыхаться, тут мы говорили: «Нет-нет, не все так плохо». Мы так делали много лет. Моя внучка сказала своим родителям, что она не любит, когда я так рычу. Я понял, что она права. Мне надоело рычать и кричать о том, как все плохо. Это скучно, я не хочу больше этим заниматься, поэтому впервые лет за 8 мы поменяли принцип составления программы. Она начинается с движухи. Лет 5-6 назад публика начинала танцевать с середины концерта, но сейчас, видимо, политическая ситуация приплющила их так, что им уже не встать с кресел. - Вам нравится жить гастрольной жизнью? - Я этим занимаюсь больше 30 лет, я не знаю другой жизни. В городах, где я бываю, я хожу в церкви, в музеи. В своей комнате в отеле пишу песни, стихи. Я обожаю все провинциальные музеи России и Украины. Я во всех бывал не по одному разу, в них хранятся шедевры, от которых сердце горит от радости. Воронеж – чудесный город. У вас живет фантастический учитель цигуна, шаолинский монах, старинный мой друг. Музей у вас один из любимейших мною, потрясающая коллекция. Да и вообще место хорошее. «Наш краудфандинг – самый успешный в истории» - На открытии вашей выставки «Азбука лунного света» в Петербурге вы обронили, что Россия по уровню дурости превосходит все пределы. Что вы имели в виду? - Есть ли хоть один человек в этой комнате, который со мной не согласится? Я телевидение не смотрю, но в любой гостинице телевизор есть. Уровень вранья, жлобства, агрессии и просто чудовищного хамства зашкаливает. В самую худшую советскую пору такого просто не снилось. То, куда нас привели теперешние правители мысли, это даже не ад – они устроили из телевидения сортир. - В интернете не так? - В интернете у каждого есть возможность смотреть то, что он хочет. Меня, например, интересуют отдельные музыкальные сайты и то, что происходит у меня в Facebook, потому что у меня там только те люди, которых я знаю. Еще там много очень смешных вещей, новости, фантастически красивые картинки. - Появились ли коллекционеры ваших работ? - Не знаю, есть ли коллекционеры, но есть люди, которые покупают мои картины. Только что ушло четыре картины, которые оплатили микширование этого альбома. Деньги-то на запись нам никто не дает. - Получается такой краудфандинг. - Наш краудфандинг был когда-то самым успешным в истории – две трети альбома были оплачены людьми. Люди проявили любовь, и я крайне им благодарен. - В интервью журналисту «Аргументы и Факты» вы обмолвились, что многим великим музыкантам, в частности, Элвису Пресли, The Beatles нужны были только деньги и слава. А что нужно вам? - Я говорил, что им нечего сказать. Что хотел сказать Элвис Пресли? Да ничего он не хотел сказать! Он хотел обниматься с девушками, миллион долларов и чтобы все его обожали. И всем этого хочется. И мне тоже этого хочется. Только думаю, что я взял бы миллионов 250. Чтобы на несколько лет у нас не было проблем со звукозаписью. - Если вы говорите, что запись альбома – такое дорогое удовольствие, почему тогда вы записываетесь в Лондоне? - Потому что опыт 45 лет в «Аквариуме» привел меня к тому, что мне важно, чтобы было качественно сыграно и удивительно хорошо записано. В России, как правило, ситуация обстоит так: сидит прокуренный немолодой звукооператор, который смотрит на тебя и во взгляде у него читается: «Давай деньги, я тебя запишу быстренько, но музыка у тебя все равно отстой, Pink Floyd лучше». Ян Андерсон не взял денег за участие в записи альбома «Соль». Он сказал: «Там, где мне нравится, я играю бесплатно. А там, где мне не нравится, я не играю». «Мы – особь уникальная, про нас снять ничего нельзя» - Вы часто путешествуете по Индии. Вы едете туда за духовным наполнением? - На Земле существует огромное количество очень специальных мест. Их называют местами силы. На них строят храмы. В Индии они все известны, у меня есть о них книга, которую я выкину в интернет в течение месяца. Я стараюсь попасть везде. Некоторые места поражают очень сильно. - Когда возвращаетесь из Индии в Россию, ощущаете ли резкий контраст наших обществ и культур? - Ничего не меняется. Бог один – что в Индии, что здесь. - В Сети появились первые кадры фильма о Викторе Цое. Как вы относитесь к тому, что главный актер совсем не похож на своего героя? - Это дело каждого режиссера, потому что это его творение, он может делать все, что хочет. Если придет режиссер и будет снимать фильм про какого-нибудь Гребенщикова, я приду и лично ему уши надеру, потому что не надо использовать мое имя. Я читал такой сценарий – чудовищная халтура. Это писали люди, которые не то что не понимают, что мы делаем, они даже не были в одной вселенной с нами. У них совершенно другая мотивация. Мы – особь уникальная, про нас снять ничего нельзя. Мы существуем здесь, в данный момент. - А как же на память потомкам? - Плевать мне на потомков. И на память плевать. Мы существуем для вас сейчас. Потомки – это уже плод нашего воображения. - А вообще русские фильмы вы смотрите? - Последний русский фильм, который я смотрел, - «Белое солнце пустыни». С тех пор разве что-то снимали? Я искренне не понимаю, зачем показывать спорт (о фильме «Движение вверх», - ред.). Лучше не смотреть, а бегать самому. - А как же посмотреть на игру самых популярных российских актеров? - Самый популярный актер в России – Джонни Депп. Я всегда на него смотрю с наслаждением. А вот фильм «Смерть Сталина» - попадание точное. Я знаю, кто там играет, и знаю человека, который это снимает. Впервые за 10 лет я сидел в кинотеатре в Лондоне и хохотал в голос полфильма. - Казалось бы, когда в стране и в мире непростые времена, рок должен быть на подъеме, а у нас почему-то сегодня на подъеме оказался рэп. Как вы к этому относитесь? - А какая разница? Я рос на окраине Петербурга, во дворе была детская площадка, в которой отдыхали алкоголики. И я уже лет в шесть наслушался там рэп-баттлов. Я в курсе, что они там говорят друг другу. То, что алкаши у нас во дворе говорили, было даже лучше. - Вы переживаете за российских олимпийцев? - Когда я смотрю, как здоровые люди смотрят в коробочку на то, как по полю бегают десятки других людей, у меня челюсть отваливается. Как люди дошли до такого маразма? Спорт мне нравится, мне не нравится миллион идиотов, которые смотрят на то, как другие бегают, вместо того, чтобы самим бегать. Мне кажется это безумием. Что им это дает? Они становятся лучше от этого? - Квартирники вы еще играете? - С огромным удовольствием я всегда это делаю. Стараюсь, чтобы каждый наш концерт был как квартирник. В квартирнике нет правил, в любую секунду можно все повернуть. На корпоративах мы тоже играем с удовольствием, они дают деньги на звукозапись. И на корпоративы нас приглашают люди, которые нас итак любят. Не приходится никого перекрикивать. Я люблю выступать для своих. А своих очень много в каждом городе, за что я люблю Россию.
