Лидер группы Mgzavrebi – о везении, любви к Radiohead и песенном биоритме

Самая популярная грузинская группа Mgzavrebi выпустила сборник лучших песен Krebuli, который и представит на концерте в "Главclub". Секрет популярности группы – в удивительной смеси из всесметающего личного обаяния и сценического мастерства. Ну и еще в умении создавать и петь песни настолько тепло и ярко, что даже не знающая грузинского языка публика принимает их с первых аккордов. Накануне большого московского концерта обозреватель портала Москва 24 Алексей Певчев побеседовал с лидером группы Mgzavrebi Гиги Дедаламазишвили. – Обычно сборники выпускают, когда надо завершить какой-то этап, но когда мы беседовали с тобой год назад, ты говорил что подводить итоги рано. Что с тех пор изменилось? – Действительно, я не сторонник праздновать нечто подобное, потому что обычно это повод затащить людей на концерт. Наш сборник – это всего лишь попытка показать вместе песни, которые мы записывали и пели в самое разное время и в разном возрасте. Я вообще сборники не люблю, потому что у больших групп, которые я слушаю, мне интересны альбомы: альбом передает общий дух и концепцию. А у нас второй альбом получился как сборник. Потому что первый мы записали на одном дыхании, а дальше не знали, что и делать. Тот самый синдром второго альбома! Я очень волновался, писал новые песни, но они были похожи на старые. И самое ужасное, что все меня поддерживали, но от этой поддержки я больше злился. Моя мама говорила: "Да, это такая хорошая песня", но я понимал, что это не так! Из 15 песен 14 оказались грустными. Сейчас закончился большой этап. Первый альбом мы выпустили в 2008-м, сейчас – 2018 год, и у меня есть в голове новый материал, но для этого мне нужна была какая-то точка. И мы ее поставили. – За десять лет вы успели немало, при этом складывается впечатление, что все у вас прошло легко и непринужденно. Вы "взяли" Грузию, потом Россию, а сейчас колесите по всему миру. Ты считаешь себя везунчиком? – Я самый большой везунчик в этом заведении и во всем районе, где мы сейчас с тобой находимся. Конечно, если ты ничего не делаешь, ничего не произойдет. Но я читал пару интервью известных артистов, которых спросили: что должны делать молодые коллеги, чтобы добиться того же, чего добились они? И следовал "мудрый" ответ: "работать, работать и работать". Но у меня очень много примеров хороших музыканты, которые из кожи вон лезут, идут на все, что можно и у них ничего выходит. Так что трудолюбие и удача нужны в соотношении 50/50. Что было для меня – написать песню? Взять первый альбом, который, в принципе, стал самым успешным в Грузии. Я сейчас смотрю: это же простые мелодии, простые аккорды, музыка... Нас не знали в лицо, и помог случай. Наш флейтист дал мобильный телефон своей сестре, и она сняла наш маленький концерт на телефон, а он потом выложил в интернет. Конечно, мы страшно разозлились, но именно с этого момента все начали слушать. В начале – дети, а потом и их родители. Родители вообще здорово поддержали. Я не хотел быть музыкантом, а хотел быть актером. Но видишь как все вышло! Кстати, мой дядя до сих пор говорит: "Слушай, Гиги, может быть, ты какой-то бизнес начнешь?" –Я отвечаю: "Зачем?" – "Ты что, в 50 лет тоже петь будешь?" И он так меня грузит, что я волей-неволей начинаю задумываться. Ведь, больше я ничего не умею делать. – Я бывал на ваших концертах в разное время и неизменно поражался тому факту, что люди принимают вас безоговорочно, невзирая на то, что в зале грузинский язык знают очень немногие. Тем не менее, бывали ли случаи, что ты не мог "взять" зал? – Это ужасно, но бывало, и много раз. Вроде бы ты выходишь, поешь те же самые песни, а отдачи нет! Понятно, когда это материал нового альбома, людям он еще незнаком. И вроде бы тебе аплодируют, но чего-то не хватает. Сейчас я понимаю, в чем дело: просто мы находимся с залом в разных настроениях. Вот тут нужно что-то срочно придумывать. Мне, кажется нам это удается. – У вас, наверное, как у любой группы после концерта случается "разбор полетов". Что тебе ставят в вину коллеги? – Забавно, но на эту тему мы почти не спорим. Ссоры обычно возникают по бытовым вопросам: "почему ты взял мою зарядку и не вернул?" или "я сяду именно на то место, потому что меня укачивает". Я счастлив, что у нас нет музыкальных ссор. Однажды мы играли в Москве два концерта. Я очень боялся, и, глядя на меня, начали бояться все ребята. Даже попросили меня куда-нибудь выйти, чтобы совсем не впасть в ужас. После концерта спрашиваю у нашего директора Валеры: "Все нормально?" – "Нормально". Пришел к ребятам, говорю: "Вот ты в этой песне сделал не так. А в этой – ты ошибся!" Они обиделись. Оказалось, что я сам хорош: пару раз забыл слова, а в этих случаях меня спасает то, что люди на грузинском не понимают. Вообще, знаешь, мы же не музыканты – мы друзья, которые стоят на одной сцене. – Во времена СССР творческая составляющая Грузии ассоциировалась с работами режиссеров Резо Габриадзе и Георгия Данелии, песнями Вахтанга Кикабидзе и Нани Брегвадзе. Ты ощущаешь то, что Mgzavrebi – некое логичное продолжение этого ряда? – Наверное, да. Я всегда мало думал о музыке, я просто знал одно: если мы будем играть только в Грузии, то долго не протянем. В России и на всем постсоветском пространстве, если спросить у людей, какую грузинскую музыку они любят, все тут же назовут "Сулико", "Чито-дрито" ну и, может быть, "Тбилисо". Остальное – это грузинский фольклор, одна большая песня. Я не собирался становиться музыкантом для диаспоры. Я – эмоциональный человек, и работать только для своих – не мой конек. Вообще, я всегда хотел, чтобы люди ходили не просто на "экзотическое" грузинское многоголосье, а чтобы они приходили слушать песни! Конечно, я представитель своей страны, но я хочу продвигать не только национальные особенности, но и саму музыку. Другое дело, что она основана на грузинской традиции. Знаешь, забавно, что даже мой отец иногда не может отличить наши песни, когда они звучат на радио. Я вот думаю, что мы ни кого не похожи, а при этом, мои самые преданные слушатели — мой отец, мой сосед, которые видели как все начиналось, меня могут не узнать. Групп в Грузии совсем немного, площадок мало, и в основном развивается электронная сцена. В Грузии ты не поедешь в тур. Тбилиси, Батуми, Кутаиси и все... – То есть, прокормиться музыкой в Грузии нельзя? – В Грузии быть музыкантом и зарабатывать музыкой сложно. У меня большая семья. И это не только моя жена, мама, отец, дяди, сестра, племянница. Мне очень помогла Нино Катамадзе, потому что когда она сумела прорваться, стало понятно, что возможно что-то получится и у нас. Потом появился Евгений Гришковец и предложил нам сделать в начале песню, а потом и альбом. Потом концерты в Вильнюсе и Москве. Если бы не эти люди, не знаю, как бы все получилось. – Кроме The Beatles, которых ты называл одними из своих вдохновителей, кто еще из музыкантов остается у тебя в числе любимых? – Моя самая любимая группа – Radiohead, хотя альбом Kid A давался мне сложно. Radiohead со мной с детства. У них у всех свои проекты выходят. Гитарист Джон Гринвуд пишет музыку для кино. Лидер группы Том Йорк записывает сольники, но все вместе они – одна группа, делающая музыку, которая нравится, в первую очередь, им самим. – Ты сказал, что вам повезло. На пути встречались хорошие люди, удача была за вас. Но все равно, начиная играть, ты же как-то представлял свое будущее. Насколько и в чем это совпало? – Не поверишь: не представлял никак. Я не думал, что мы будем сидеть и делать это интервью и уже не первый раз. Вот через два месяца будет пять лет, как мы впервые сыграли концерт. Когда мы начинали, мы не думали с ребятами, что через три года нас вообще кто-то захочет слушать. Три года – огромный срок. Ты можешь подняться и упасть, или вообще не подняться, или сразу упасть. В общем, я стараюсь не представлять ничего подобного, чтобы не было больно разочаровываться. – Зато сейчас есть, чем очаровываться. Вы – самая популярная грузинская группа, и можно позволить себе делать то что хочешь и когда хочешь. — Да, было бы глупо жаловаться. У меня сейчас есть все, что нужно. Я живу ради моей семьи и моих песен. Я понял, что хорошие песни когда-нибудь всегда заявят о себе. Если ты выпустил достойный альбом, ты должен думать только о песнях. Ни о шоу, ни о ТВ-экранах. Моя главная задача – мои песни. Если я напишу еще что-то не только для нас, а для людей, надеюсь, что мы сможем их петь еще пару лет. Выпускаешь альбом – и потом его играешь. Это как некий цикл и биоритм. Я не волнуюсь, когда я после альбома год ничего не выпускаю, а просто сижу дома и даже не беру в руки гитару, не спорю о музыке и не думаю о том, сколько нас людей слушает, что творится на наших концертах. Мне просто хорошо, и пусть так и будет.

Лидер группы Mgzavrebi – о везении, любви к Radiohead и песенном биоритме
© Москва24