Глава компании "Профит", один из самых известных в России продюсеров Игорь Толстунов, работавший над такими фильмами, как "Водитель для Веры", "Питер FM", "Школа" и "Метро", рассказал ТАСС о ситуации с прокатом российского кино, убытках, связанных с фильмом "Монах и бес", и надеждах на кассовые сборы масштабного "Ледокола", который выйдет 20 октября. — На экраны вышел фильм Николая Досталя "Монах и бес" — лента неоднозначная и сложная в производстве. Досталь несколько лет пытался реализовать этот проект, сотрудничал поначалу с другим продюсером, но в итоге оказался у вас. Почему вы решили принять участие в этой непростой картине? И как вы отреагировали на то, что "Монах и бес", единственный в этом году российский фильм в конкурсе Московского кинофестиваля, остался без наград? — Наконец-то остался без наград российский фильм. — Что было неожиданно, и для журналистов в том числе. — Жаль, что начали с нас, как говорится. Первопричина участия в этом проекте — сценарий Юрия Арабова. Он мне чрезвычайно понравился и поразил, впечатлил меня своей кружевной легкостью. Вроде тема действительно серьезная, а подается в таком неожиданном ключе. Жизнь, смерть, бес в каждом из нас, и как с этим бороться. Этот сценарий, на мой взгляд, сродни тонкой графике. Все очень зримо, есть отточенные реплики, диалоги, понятные мотивы поступков, при этом тема вынесена серьезная. Мне показалось, что это абсолютно редкий — особенно в последнее время в кино вообще и в нашем кино частности — пример, когда содержательная часть находится с формой, стилем и образом фильма в таком качественном конфликте в хорошем смысле этого слова. За последнее время мы имели некоторое количество картин "на религиозную тему", которые были решены в традиционном ключе — лучше, хуже, что-то менее, что-то более привлекательное. В нашем проекте я почувствовал, что можно разговаривать на эту тему с определенной легкостью, что ли. И эта возможность оказалась для меня очень важной. — Не смущает ли вас то, что эти ерничество и легкость могут быть странно восприняты зрителем? Все-таки общество у нас сейчас довольно консервативное. — Сложно сказать. Я понимаю, что эта тема предполагает определенную, как мы говорим, традиционность и даже консерватизм в рассказе, что должно нравиться зрителю, который готов ходить на подобного рода кино. Но вопрос, конечно, спорный, потому что таких фильмов мало. В этом контексте мы всегда вспоминаем фильм "Остров" и в лучшем случае "Царь" того же Лунгина, который все-таки тоже говорит о вере, правда, в другом ракурсе. Поэтому мне сложно сказать, будут ли "Монах и бес" смотреть в каком-то массовом прокате, ведь, даже говоря об успехе фильма "Остров" в кинотеатрах, мы все равно отдаем себе отчет в том, что это успех в определенной системе координат нишевого кино. — Тем не менее у "Острова", несмотря на невысокие сборы по итогам первого уик-энда, потом они не проседали и оставались примерно на том же уровне за счет хорошего "сарафана". — Я сейчас не помню точно цифру общих сборов, по-моему, примерно $2,5 млн. И это с точки зрения табели о рангах коммерческого кино, конечно, не выдающийся результат. Но для фильма сложного для восприятия и совершенно не развлекательного это результат очень серьезный. Можно сказать, выдающийся. Сегодня говорить о подобного рода цифрах, скорее всего, не приходится. К тому же мы сейчас в кризисе находимся и кинотеатры не так активно посещаются. В принципе я не ставлю и не жду какой-то великой цифры. Понятно, что мы говорим сейчас не о тысячах экранов, а о 200. Некоторые видят в этой картине определенный потенциал, некоторые нет. Но с фильмами всегда так. Если ты имеешь дело не с шестыми "Звездными войнами", а с каким-то уникальным продуктом, прогноз становится делом неблагодарным. Я наблюдал несколько залов, где мы показывали "Монах и бес", в том числе на Московском кинофестивале, где было много народа. Зрители смотрят фильм легко, они не воспринимают его как такое дидактичное неразвлечение. Они к нему относятся как к веселому, забавному фильму, смеются. И в этом смысле кажется, что да, вроде бы люди должны смотреть. Но я понимаю, что это публика, которую мы позвали на сеанс, тем же, кто должен сам прийти в кинотеатр, это, пожалуй, будет сложно сделать, потому что у нас зритель сейчас приходит, как и во всем мире, только на развлекательное кино. И делать вид, что наше кино развлекательное, было бы нечестно. Оно не развлекательное, и зритель это понимает. Так что если кто-то посмотрит, то и хорошо. — А с телеканалами есть какие-то договоренности по показу? — С ними тоже сейчас непросто. Мы разговариваем, но мне говорят, что это не прайм и зритель не будет смотреть фильм по телевизору. И вот это для меня непонятно. Я понимаю, что в кинотеатры не придет миллион зрителей смотреть такое кино, но вот почему по телику не будут — искренне не понимаю. Я даже склонен договориться с каналом, чтобы отдать ему кино, а деньги посчитать уже по зрителям. Но каналы же говорят, что раз не зритель, то не прайм, а если не прайм, то и зрителей не будет. Такой вот замкнутый круг. — Интернет-платформы не рассматриваете? — Это очень небольшие деньги. Интернет-дистрибуция все равно продажа, рассчитанная на зрительскую инициативу. Зритель решает, будет ли он платить онлайн-кинотеатру условные 200 рублей за определенный контент, а телик включил и смотри бесплатно. Я прекрасно понимаю, что интернет — очень серьезный канал, в том числе и дохода для производителей аудиовизуальных произведений, но сегодня у нас это пока не работает. У нас люди не особо готовы платить — у них просто денег нет. — То есть такие фильмы, как "Монах и бес", — назовем это авторским кино — не имеют зрителя или путей к своему зрителю? — Зритель есть, просто он немногочисленный. Людей, готовых смотреть серьезное кино, авторское, социальное, минимальное количество. Мы когда-то проводили исследование: такого рода людей 2–3%, это условно аудитория канала "Культура". Не хочу никого обидеть, но вот пришел сталевар после смены, махнул бутылку пива и пошел смотреть "Левиафан", что ли? Это как-то странно. Поэтому да, таких людей немного, если уж даже "Левиафан", хорошее кино, раскрученное фестивальными премиями, действительно достойное кино, собирает меньше 100 млн рублей. — Не говоря про фильм "Испытание", совершенно прекрасный, получивший Гран-при "Кинотавра", но так и не вышедший в прокат. — Я в этом случае вспоминаю, что во времена Советского Союза фильм "Зеркало" шел всего-то на 800 экранах, и у него было 4 млн зрителей. Мы понимаем, что эти люди в принципе есть. Думаю, и сейчас они есть, но просто дальше начинается проблема денег. Это круг такой, тоже замкнутый. У человека нет денег провести досуг, ему важнее кормить семью. Посещение московского кинотеатра на семью с двумя детьми выходит в несколько тысяч рублей, это реальный расход, так что лишний раз задумаешься. А если нет возможности, нет спроса, нет и сеансов для таких картин. Кинотеатры видят, что никто не приходит даже на два–три сеанса, и вообще перестают показывать. Это такой порочный замкнутый круг. И, к сожалению, я вынужден констатировать, что на картине "Монах и бес" наша компания получит очень серьезный убыток, который в сегодняшние времена совсем нам не нужен. — Впереди у вас еще "Ледокол", на него вы надежды возлагаете? — На "Ледокол" у нас большие надежды, нескромные. Мы хотим все-таки собрать хорошую кассу. Этот фильм делался для зрителя. Мне было интересно сделать первый в моей практике фильм с большим объемом графики. Вообще для нашего кино все новое только начинается — аттракционного типа фильмы, которые совсем недавно начали производиться в нашей стране, их еще единицы. Фильм практически целиком снят на хромакей и под шум ветродуя, на материал без слез не взглянешь. Но сейчас все уже нарисовано и имеет вполне себе импозантный вид. Я надеюсь, что его посмотрят зрители. По крайней мере ролики, которые мы выпустили, собрали хорошую аудиторию. Я не готов сейчас озвучивать прогнозную цифру из суеверия, но она очень серьезная. Потому что нужно собрать много, потому что при бюджете картины в 430 млн рублей только 200 — безвозвратная поддержка государства. Вот 230 нам нужно вернуть инвесторам. Не забудьте и о затратах на рекламу фильма. Большие деньги! — С учетом сложности проекта почему вы в качестве режиссера решили пригласить Николая Хомерики, имеющего фестивальную славу, но не работавшего над подобными фильмами? — Не буду лукавить, это было непростое решение — пригласить Николая, потому что, казалось, гораздо надежнее было позвать другого Николая — Лебедева, который уже сделал несколько очень успешных картин. Объективности ради скажу, что у нас всего несколько режиссеров, которые умеют делать технически сложное кино, и они, естественно, все были заняты. И тогда мы решили, что у хороших режиссеров, которых принято считать артхаусными, гораздо больше шансов, если, конечно, есть желание, сделать большой проект, чем у профессиональных режиссеров среднего жанрового кино. Талант не может сделать плохо. Я вам скажу, что и Коля согласился на "Ледокол" не сразу, мы его еще уговаривали: он опасался, что это не вполне его. Но я очень рад, что он согласился и его внутренние амбиции позволили ему снять наш фильм. Почему всем хочется поснимать в Голливуде? Потому что это другие возможности, другой масштаб, другой трамплин для движения. Если, конечно, самому хочется идти дальше. В приглашении Коли для меня огромную роль сыграла его телевизионная работа "Синдром дракона". Сериал очень качественно и правильно снят, режиссер понимает, что и как должно происходить в каждом кадре для того, чтобы история рассказывалась и не прерывалась. У нас действительно довольно сложное в техническом смысле было производство "Ледокола". Все умеют хорошо шутить на тему хромакея, но сложно снимать, когда ты видишь только первый план происходящего на экране. Все остальное надо держать в голове. А как это все держать, если этого в принципе не существует и есть только в эскизном варианте? Плюс еще на площадке у нас постоянно включался ветродуй, сыпался снег, героев одевали в валенки, шапки, свитера, и вот они, бедные, пытались все прокричать, потому что из-за этого ветродуя ничего не слышно. В том числе были, естественно, съемки на настоящем ледоколе и в плохую погоду. Лететь в реальную Антарктиду было бессмысленно, потому что все это дорого и неудобно, но снег везде одинаковый, и мы посылали группу в Арктику, где снимались проходы на настоящих ледоколах. Мне хочется верить, как и всякому продюсеру, который делает кино, что фильм посмотрит большое количество зрителей, надеюсь, что так оно и случится. — Съемочная группа спокойно выдержала непростые условия? — Группа у нас очень хорошая, на всех позициях работают профессионалы. Оператор — Федор Лясс, один из лучших наших молодых операторов, супервайзер, постпродакшен — Боря Луцюк, с которым мы делали "Метро". Художник-постановщик — Денис Бауэр. У художников, конечно, было очень много работы, наш ледокол оказался очень капризным объектом, и им все время приходилось что-то декорировать, каждый дубль поправлять. Артисты тоже не доставляли нам хлопот. С такими людьми приятно делать кино. — Вы были продюсером фильма "Метро", который, по сути, начал реанимировать интерес зрителей к российскому кино. Он вышел в начале 2013 года — еще до "Легенды №17" и "Сталинграда". Не кажется ли вам, что, если бы он вышел в прокат позже, уже на волне интереса к отечественным картинам, он бы смог заработать больше? — Может быть. Мы же все время ходим по минному полю. Нам объясняют, что зритель не хочет смотреть российское кино. Однако если идут хорошие российские фильмы, то зритель на них реагирует с интересом и готов идти в кино. Ему плевать на все декларации каких-то отдельных, извините за выражение, уродов, которые говорят: "Я российское не смотрю принципиально". Ну не смотри, это даже хорошо. Не нравится, зачем себя насиловать. Но сборы лучших коммерческих российских фильмов говорят о том, что зрители есть. "Экипаж" собрал полтора миллиарда, сколько американских фильмов таких? Три в год максимум. Или анимационная франшиза про богатырей, "Призрак", "Сталинград", много уже фильмов, которые очень даже хорошо собирают. Просто в 2013 году мы оказались одним из первых после перерыва российских фильмов, который был благосклонно принят публикой. Но кинотеатры не хотели широко ставить картину. Их можно понять, они говорят себе: "Неизвестное российское кино, да пропади оно пропадом, давай-ка я аккуратненько сеансов по чуть-чуть нарежу, а там посмотрим". А этого "посмотрим" в нашей практике не бывает, потому что мы не Голливуд, у нас кино не стоит по 2–3 месяца на площадке. У нас на третьей неделе в большинстве случаев его не найдешь. Нам важно, чтобы кинотеатры поверили в фильм и дали ему максимальное количество сеансов в четверг, в пятницу, в первый уик-энд, тогда можно рассчитывать на "сарафан" и на все прочее. А когда кинотеатры говорят: "Да, мы немного дали, но, если зритель пойдет, мы увеличим", они лукавят. Так не бывает. Отчего пойдет зритель? Там выйдет что-то другое. Нас на второй неделе стали снимать даже в Москве, при том что были аншлаги. Мы спрашивали, почему это происходит. А там вышел какой-то конкурентный фильм. В этом смысле ненадежность российского кино в глазах кинотеатров, недоверие для нас самая страшная опасность. — То, что министерство культуры предложило двигать релизы таких вот конкурентных фильмов, поможет изменить ситуацию? — Это очень сложный вопрос. Любая инициатива, которая влияет на нашу скромную во всех смыслах индустрию, опасна. Что-то менять надо аккуратно, анализируя происходящее. А у нас все время нужны какие-то революционные подходы. Как практикующий человек, продюсер, совладелец прокатной компании, я понимаю, что любое силовое движение на рынке приводит к разным последствиям. Если я сегодня кого-то куда-то отодвину, то, наверное, я сделал хорошо для того, ради кого это все начиналось, но я должен, если мы хотим что-то построить, думать, что произойдет дальше. Да, этому российскому фильму хорошо: ему чуть-чуть расчистили полянку и там важных американских фильмов нет. Но вот этот сильный фильм, который стоял до того, после того, он куда делся? И давайте посмотрим, что будет с теми, куда он пришел, он у кого отберет "кассу"? И что будет с кинотеатрами? Потому что, если совсем упрощать, если американский фильм убран на дату, где он сталкивается с другим сильным американским фильмом, это значит, что кинотеатры не добирают. А если там еще и какой-нибудь российский фильм оказывается под боком, то, как говорится, лес рубят, щепки летят. Российский фильм, который когда-то запланировал себе выход на эту дату и делает все, чтобы в нее выйти, продумывает рекламную кампанию, тратит на нее деньги, а ему говорят: "Минуточку, мы тебе сейчас под бочок положим седьмые "Звездные войны". Мне кажется, что вот в таких случаях и нужна помощь комиссии: когда дистрибьюторы меняют график выхода, они создают проблемы на плановой дате выхода другого фильма. Можно попробовать совместно при участии Минкультуры, Фонда (кино — Прим. ТАСС) или дистрибьюторов сформировать план выхода в один и тот же год крупных картин. Давайте все сядем во главе с министром, директором Фонда кино и определимся, какой фильм выходит в октябре, в ноябре и так далее. Вот раз в месяц выходит какое-то российское кино, а вот в эти месяцы мы не выходим, потому что условно летом сплошные блокбастеры. Или давайте, если кто-то не боится выходить летом, немного раздвинем блокбастеры, но только вот таким-то образом. Это сложнейшая тема, она вся построена на нюансах. — Эту конфликтную комиссию еще не собирали? — Мне пока об этом не сообщали. Это же хирургия, а главное для врача не навредить. Да, кому-то одному будет хорошо, а дальше что? Давайте лучше поможем всему кинематографу. — Как раз хотела спросить: как же помочь? — Простых рецептов нет. Проще всего сказать: "Пусть государство даст больше денег." На производство, образование, кинотеатры, но мы же понимаем, что это такой наив, и у государства денег нет. Но другого способа нет. На эту поляну должны прийти средства, ресурсы. И они могут прийти только из двух источников. Это зритель — любым способом: онлайн, кинотеатры, как угодно. И государство, которое во всей Европе оказывает поддержку национальному кинематографу. Других способов нет. Государство помогает, но мы всегда хотим больше. Чтобы больше фильмов снималось, больше людей талантливых открывалось, фильмы были лучше, потому что для того, чтобы конкурировать, нужно делать качественное кино. А качественное кино сегодня делать все-таки дорого. — Это должна быть единоразовая поддержка, когда государство выложит в один год на рынок, например, 20 млрд рублей? — Нет, это должна быть, конечно, некая система. Выложить 20 млрд на фильмы и что? Их покажут, и на этом все закончится. Нет, это должна быть какая-то внятная система комплексной поддержки, она сегодня как бы есть, но везде приходится брать по чуть-чуть. Тем не менее мы все взрослые и понимаем: ну откуда у государства деньги. У нас на все кинопроизводство выделяется порядка 6 млрд рублей. Это смешные деньги. И не надо 20 млрд сегодня, никто с ними ничего не сделает. Нужна перспектива — завтра будет 6,5, потом будет 7, потом 10. Тогда бы начались какие-то изменения. Создание фильма — это долговременный и достаточно сложный процесс. И если я не знаю, что у меня будут средства на кино, я же не начну даже сценарий писать. Зачем я буду писать сценарий фильма с бюджетом $10 млн условно, когда я понимаю, что мне дадут максимум один? Это очень дорогое производство. Да, бывают иногда радостные исключения. Последнее из них — "Горько", например, когда ты делаешь фильм дешево и он окупается в разы. Но такое происходит раз в несколько лет. На моей практике это было один раз — с фильмом "Питер FM", который мы сняли за 1 млн, а бокс-офис был около восьми. — Телеканалы сейчас никак не могут помочь? — У каналов тоже сейчас сложнейшая ситуация, у них тоже кризис, нет денег. Давно не секрет, что они стали гораздо меньше приобретать игрового кино. Понять их можно. Всем нужны фильмы-события. А их мало. Остальная продукция ТВ не интересует. Это если мы говорим про большие каналы, готовые платить приличные деньги. Понятно, что есть небольшие каналы, которые могут все купить, но это совсем маленькие деньги. — С учетом нынешней экономической ситуации и отсутствия перспективы через какое количество времени все погибнет или не погибнет? — Какие-то деньги все же есть. — Но если кризис продолжится, они будут стоить еще дешевле. — Ну а что делать? Будем снимать, другого пути нет. Надо будет искать проекты, которые соответствуют рынку. Каналам все равно нужны имиджевые проекты, они их будут продолжать делать. Нас же обычным кризисом не возьмешь, но этот, правда, судя по всему, необычный. — Вы после "Ледокола" еще рискнете на большой проект? — Мы готовим пару проектов, про них еще рано говорить. Но будем очень избирательны, потому что, действительно, все, о чем мы говорим, приводит к несложному выводу о том, что просто так делать какое-то кино совершенно не имеет (для меня точно) никакого смысла. Либо это должно быть любопытно по художественной составляющей, по искусству. Либо это должен быть какой-то интересный, забавный, потенциально зрительский проект. Беседовала Мария Токмашева
