Родня и мир
Владимир Лященко о «Семейном счастье» Сабольча Хайду На фестивале венгерского кино Cifra 3 покажут лауреата Карловарского кинофестиваля "Семейное счастье" Сабольча Хайду -- фильм о том, что все несчастливые семьи счастливы по-своему Проводив гостей, Фаркаш и Эстер не в первый, судя по всему, раз заводят разговор о том, могла ли излишняя толерантность в воспитательном процессе необратимо испортить характер их пятилетнего сына Бруно. Спор прерывается звонком в дверь, на пороге возникают родственники -- сестра Эстер Эрнелла, ее муж Альберт и их десятилетняя дочь Лаура. Нежданные посетители не освоились за год в капиталистической Шотландии и вернулись в Будапешт в настолько бедственном положении, что бензин в машине закончился за пару кварталов от родни. Время действия камерной драмы Сабольча Хайду -- от ночи до вечера следующего дня. На экране -- две пары людей с проблемами, камера не покидает жилище. Сюжетная коллизия с богатой кинематографической историей -- от "Кто боится Вирджинии Вулф?" (1966) Майка Николса по одноименной пьесе Эдварда Олби до недавней "Резни" (2011) Романа Полански по пьесе "Бог резни" Ясмины Реза. Фильм "Семейное счастье" также снят по пьесе, которую, правда, написал сам режиссер по мотивам собственной семейной жизни. Чтобы эти мотивы донести до экрана максимально достоверно, Хайду сам сыграл роль мужа, на роль жены взял свою жену, актрису Оршойю Терек-Ийеш, а в ролях детей снял сына Зигмонда и дочь Луизу. И даже квартира, в которой живут герои,-- настоящее место жительства семьи автора. Эта информация как будто не предназначена для зрителя, но во многом именно этими решениями и достигается подлинность существования героев в кадре. Они же раздвигают рамки условности, которые присутствуют в упомянутых выше экранизациях, и определенным образом снижают театральный эффект, который, казалось бы, неизбежен при помещении актеров в замкнутое пространство. Здесь почти нет хлестких реплик и выступлений-монологов, которые любят большие артисты, зато хватает неловких ситуаций, которые легко примерить на себя. Вот отцы отправили дочь и сына поиграть -- и через минуту десятилетняя девочка вылетает из детской, схватившись за голову, а пятилетний мальчик выходит в маске и с ножкой от стула в руке. Вот пара в бедственном положении обсуждает, как и сколько просить денег у финансово стабильных родственников,-- и через минуту обнаруживается, что с полки пропал конверт с деньгами хозяев квартиры. Герои Хайду действительно похожи не на актеров, а на членов семьи, за которыми подсматривает камера. Точнее, камеры: картину снимали посменно 13 операторов, почти все -- студенты киношколы, в которой Хайду преподает. Этот замечательный пример независимого кинопроизводства, совмещенного с педагогической практикой, словно бы стирает границы между героем и зрителем -- единство взгляда распадается и становится легче быть невольным свидетелем этой встречи. Форма и содержание сближают "Семейное счастье" не только с часто упоминаемыми в рецензиях Кассаветисом и Бергманом, но и с вышедшим с ним в один год фильмом соседа-румына Кристи Пую "Сьераневада". Пую также запечатлел хронику одного семейного дня в одной отдельно взятой квартире. Картина Хайду не так совершенна и сложна, как лента Пую, у того в титрах фигурируют даже хореографы, которые разводили актеров и камеру в тесноте бухарестской квартиры. Но "Семейное счастье", не претендуя на виртуозность постановки, обладает привлекательностью разговора на равных о том, что у всех болит. Старшие и младшие дети в семье, успешные и неуспешные, винящие друг друга и грызущие себя,-- тысяча и одна проблема, типичная для любой семьи, но проживаемая по-своему. Мог бы выйти безысходный исповедальный "постдок", в котором документальные ситуации обыгрываются игровыми методами, если бы режиссер не припас для героев толику художественного чуда. И когда дети призовут на помощь известного натуралиста Дэвида Аттенборо и ветхозаветного Ноя, выяснится, что ответ на вопрос о семейном счастье для тех, кто чувствует себя несчастливым, банален, однако обладает терапевтическим утешительным эффектом. Центр документального кино, 2 апреля, 17.00