Фанни Ардан о фильме «Диван Сталина», феномене абсолютной власти и малосольных огурцах
Звезда французского кинематографа Фанни Ардан представила в Москве свою новую режиссёрскую работу — драму «Диван Сталина» с Жераром Депардье в главной роли. Ардан рассказала о том, как проходили съёмки картины, что для неё значит русская литература и какое российское кино она готова «пересматривать до бесконечности». Она также прокомментировала ситуацию вокруг обвинений в адрес Катрин Денёв, осудившей кампанию по обличению сексуальных домогательств, и пояснила, почему выступает против политики Запада по «демонизации» России. О любви к Пушкину, изучении феномена абсолютной власти и дегустации малосольных огурцов известная актриса рассказала в интервью RT. — 2018-й объявлен Франко-российским годом языка и литературы. Как вы стали послом этого перекрёстного культурного проекта? — Мне понравилась идея. Мне всегда нравилось приезжать в Москву, в Россию. Я люблю литературу, в том числе русскую. Не думаю, что моя кандидатура была идеальной для роли крёстной такого мероприятия, потому что я всегда выступала от своего имени. Но сама идея мероприятий, связанных с отношениями между Россией и Францией при участии писателей, мне понравилась. — Что вас особенно вдохновляет в русской литературе? — На меня большое влияние оказала классическая литература, поэты. В особенности — поэты-диссиденты, которые научили меня, что стихи сильнее коктейлей Молотова. Ещё мне нравится следить за современной литературой. Чтобы понять, что какой-то писатель станет великим, нужно подождать. В кино то же самое — есть фильмы, которые 20 лет назад имели огромный успех, но сейчас их смотреть невозможно. А есть фильмы Любича или Эйзенштейна, которые можно смотреть бесконечно. Я всегда говорю, что есть книги, а есть литература. Литература — это то, что останется с нами. В русской литературе мне нравится гуманизм, широкое видение жизни. Она ставит вопрос об искуплении, даже вне религиозного контекста. Вопрос о том, как можно спасти свою душу. — Какой русский писатель вам наиболее близок? — Очень давно, когда я была ещё молоденькой девушкой, мне был близок Достоевский. Позднее я прочитала всю классическую литературу, но, например, Горький — это немного не моё... Больше мне нравился Гоголь. Я читала и других писателей, таких как Бабель, поэтов. Я обожала Мандельштама. Французскую поэзию я, как ни странно, не читаю. — Как вы считаете, возможно ли передать мелодику стихов на другом языке? — Это непросто. Для этого нужно быть гением. Во Франции есть такой гений — Андре Маркович, он перевёл всего Достоевского, всего Пушкина. Появилась возможность читать стихотворные переводы Пушкина, воспринимая не только смысл. Ведь для великого писателя важны и форма, и содержание. — Во Франции Пушкина знают не так хорошо, как Достоевского и Толстого. Иностранцам обычно сложно понять, почему в России так ценят его творчество. — Сложно потому, что они не читали новый перевод, сделанный гениальным Марковичем. Если бы мне когда-то сказали, что мне так понравится роман в стихах, я бы не поверила. Пушкин — гений. — Когда вы впервые заинтересовались русской культурой? — Я очень хорошо помню этот момент. Я была у бабушки с дедушкой, в доме прямо посреди леса, и могла читать всё, что угодно! У дедушки была огромная библиотека. Я прочла всё. И я помню, как представляла себе Россию. В детстве я часто бывала в опере и на балете, слушала русскую оперу… Для меня Россия была страной из книг, страной роковых женщин, родиной страстей. В ней всегда сочеталось огромное и ничтожно малое, и это мне очень нравится. «Война и мир» как раз про это. Сначала мы пытаемся понять характер Пьера Безухова, а вот мы уже говорим о битвах. В этом заключается гениальность. © Кадр из фильма «Война и мир» (1965) Так что когда я приехала в Россию, я уже была знакома с вашей культурой. А потом познакомилась с русскими людьми, узнала что такое трапеза по-русски, попробовала малосольные огурцы, мне понравилась водка и понравилась атмосфера. У меня было ощущение, что я стала героиней какого-то романа. История вашей страны похожа на роман! Мне очень близки некоторые ваши мужские персонажи. Например, Евгений Онегин… — Потому что вы, как и он, чувствуете себя вне общества? — Нет, потому что я легко могла бы пройти мимо того, что сделало бы меня счастливой. Для меня «Евгений Онегин» — это роман об умении жить, о том, что мы живём лишь один раз, что нельзя опоздать на свой поезд. Этот роман глубоко трагичен. Я еще читала «Пиковую даму» Пушкина Когда я приехала в Санкт-Петербург, мне захотелось побывать в его доме. Сама жизнь Пушкина, с этой дуэлью, напоминает роман. И этот безумный француз, которого звали Дантес. А потом Александр Дюма напишет «Граф Монте-Кристо», в котором героя зовут Эдмон Дантес… — Какая экранизация русского романа кажется вам наиболее успешной? — Когда я смотрела фильм Бондарчука «Война и мир» в Париже, был август. Его показывали с антрактами. В те времена в августе на каникулы не уезжали только неудачники. Мне хотелось оказаться в компании таких вот неудачников. Потом я узнала, что этот роман экранизировал и Кинг Видор, американец. Я подумала, что вряд ли американцы сделают это хорошо, а оказалось, что фильм весьма неплох. Хотя мне очень нравится фильм Бондарчука, там такие образы… — Вы приехали в Россию ещё и для того, чтобы представить свой новый фильм — «Диван Сталина». Какой реакции вы ожидаете от российской публики? — Я не жду какой-то конкретной реакции, но мне интересна критика, комментарии. Даже если публике не понравится, мне будет интересно. — Вокруг картины Армандо Ианнуччи «Смерть Сталина» разразился скандал. Министерство культуры России отозвало у неё прокатное удостоверение. Как думаете, может ли ваш фильм спровоцировать что-то подобное? — Нет, потому что по своей сути это не документальный фильм. Я не претендую на историческую достоверность. Это метафора, относящаяся к власти. Все французы знают, кто такой Сталин, он сохранился в памяти людей, его фигура за рамками русской истории. Мне интересно понять, что случается с людьми, когда у них есть абсолютная власть. — Прошло уже больше года с момента первого показа вашей картины... Вы довольны, что она получилась именно такой? — Когда пересматриваешь фильм, особенно если ты актёр, никогда нельзя быть довольным. Жизнь потому и увлекательна, что мы находимся в поиске абсолюта, который от нас ускользает. У меня что-то не получилось, что-то я хотела бы переделать, что-то мне удалось... © Кадр из фильма «Диван Сталина» (2016) — Французская и российская публика отличаются? — Думаю, разницы нет. Я, например, хожу на российское кино во французские кинотеатры. Я смотрю его не как француженка, а как человек. Гражданство — это хорошо, но когда речь идёт о сути мы выходим за рамки национальности. Поэтому читать книги и путешествовать так важно. Так мы замечаем, что очень похожи друг на друга. Хотя у нас есть свои качества и свои недостатки, все мы — люди. — На ваш взгляд, имеет ли культура право быть политизированой? — Нет. Культура по определению должна быть свободной, свободно распространяться. Даже если между странами вдруг портятся отношения, настоящая литература всё-таки доходит до читателя. Я говорила вам, что очень любила вашу литературу в советские времена. Книги до нас дошли! Дело не в том, что мы будем продавать меньше камамбера, а Россия — колбасы. Это никого не интересует, вкусы меняются. Сильная книга — клянусь! — всегда найдет своего читателя. Я в это верю. Музыка всегда дойдет до слушателя. — В прошлом году вы, выступая по телевидению, высказались против «демонизации России». Вы до сих пор считаете, что Россию демонизируют? — Меня это раздражает. Ненавижу, когда кого-то демонизируют, строя из себя ангелов, серафимов, рассказывая, как надо жить, представляя себя божественными созданиями. Каждый пытается жить по-своему. Я не люблю, когда критикуют, продвигая общие идеи. Журналисты часто ограничиваются лаконичными комментариями, а ведь жизнь страны — понятие очень сложное. Поэтому я всегда говорю, что очень люблю международную политику, это невероятно интересно, похоже на реку с её течениями, все эти альянсы — это очень увлекательно. Но нельзя сказать, что по одну сторону хорошие, а по другую — плохие. — Многие сегодня выступают против расширения влияния России во Франции в рамках работы канала RT France… — Мне кажется, что влияния боятся только те, кто уязвим. Это значит, что у нашего общества есть недостатки. Тем не менее доступ к информации стал более свободным. Каждый из нас формирует свое собственное мнение, вместо того, чтобы слушать директора 1-го, 2-го, 3-го канала. Люди думают быстрее, чем кажется. Хватит думать, что народ — это сборище идиотов! — Около сотни французских женщин подписались под заявлением, в котором осуждались «пуританские перегибы», связанные со скандалами о сексуальных домогательствах. Вы бы присоединились к этим женщинам? — Я крайне редко подписываюсь под чем-то. И потом, я не люблю коллективные инициативы. Я считаю, что самое ценное — это свобода. И мы слишком поздно замечаем, что утратили свободу. Общество устроено так, что безопасность всегда противопоставляется свободе, и это само по себе очень опасно. Свобода — великая ценность, она всё время ускользает, и её надо всегда отстаивать. — Что вы думаете о критике в адрес Катрин Денёв после этого заявления? Почему все так ополчились против неё? — Сразу могу сказать, что мне претит любое линчевание в прессе, это слишком примитивно. Я очень люблю Катрин, она отважная и свободная женщина. Люди этого не поняли, в особенности СМИ — когда заявили, что ей пришлось опубликовать письмо с извинениями. Это не извинения, а пояснения: «Дамы и Господа, если вы меня не поняли — вот, что я на самом деле хотела сказать…». Катрин — гуманист, она слишком хорошо понимает жизнь. Так что всё это было во имя гуманизма. Но, возможно, мы на пороге новой эпохи, когда все пойдут друг против друга. Фанни Ардан и Жерар Депардье на премьере фильма «Диван Сталина» в Париже — Вам поступало много предложений сниматься в кино и играть в театре в России. Какие-нибудь проекты вас заинтересовали? — За закрытой дверью тебя всегда кто-то поджидает. Но вы знаете, что прекрасно в нашей профессии? Мы всегда в ожидании. Не всё предопределено, не всё можно контролировать, не расписано на много лет вперёд, нет. Что мне нравится в актёрской профессии — ты никогда не знаешь, когда судьба преподнесет тебе очередной подарок. — Но 2018 год у вас, наверное, уже полностью расписан? — В марте у меня начнутся съемки. Это будет комедия под названием «Моя мама — сумасшедшая», и я в роли матери. — Что Вас сейчас привлекает больше — режиссёрская или актерская деятельность? — И то, и другое. Примерно раз в два года я возвращаюсь в театр. Думаю, настанет день, когда я больше не захочу играть и с этим покончу. Очень часто вас ставят перед выбором «кино или театр», просят выбрать, кем вы хотите быть, актрисой или режиссером. Но жизнь безгранична! Вопрос только в том, сколько у вас энергии и времени. Пока мне нравится и то, и другое, и я не хочу ни от чего отказываться.
