Артем Крылов: «Вольную грамоту» мне не забыть
С 19 февраля на Первом канале начинается показ «Вольной грамоты», многосерийного фильма, сюжет которого относит нас в давние времена, эпоху правления Николая I. Роль графа Дмитрия Кречетского, одного из главных героев сериала, исполнил актер Артем Крылов. О том, каково это – переместиться во времена крепостного строя, прочувствовать на себе давно забытую эпоху и сложности характера непростого персонажа мы решили узнать у актера из первых рук. — Артем, вы — человек другой эпохи, как вам – эпоха та? И вообще, в чем для вас изюминка этой истории? Не секрет, что наше кино сегодня чаще апеллирует к 1960-ом годам, к войне… И вдруг — крепостной строй. — Ну, это история о вере и о том, как важно иметь ее, эту самую веру… До самого конца. До последнего вздоха. Особенно в те моменты, когда кажется, что ты стоишь перед неизбежностью. Ну и, конечно, о всепобеждающей силе настоящей любви. Только не говорите мне сейчас, что это какой-то штамп! Может, это так звучит, но… Но это необходимый посыл для зрителя, я считаю. Плюс — в нашем фильме нет плохих и хороших. — Все — сложносочиненные? — Пожалуй. Есть… две точки зрения. Этим история и хороша. Она даже не о любви двух главных героев. Тут передана еще и настоящая трагедия между братьями. Один – молодой и свободный, не признающий устоев крепостной России, второй — мудрый и, если можно так сказать, «опытный» дворянин. И братья так любят друг друга, что готовы и возненавидеть в одночасье… — Ваш герой — персонаж яркий. В трактовке его образа вас что-то зацепило особенно? — Он, как я уже сказал, «молодой и свободный». Человек прошел войну, но настоящий ужас переживет не на поле боя. Разочарование в близких — вот самое страшное, что может пережить человек. А из его качеств, наверное, я бы назвал главными его мальчишескую прямолинейность и искренность. Он честный. И искренне не понимает, как можно жить по-другому. Дмитрий, как мне кажется, зрителями может быть воспринят как тот самый «идеальный» герой. — Начало XIX века было особой эпохой. И на характеры она влияла, несомненно… Вам она интересна — с точки зрения истории? — Любая эпоха, мне кажется, влияет на характеры людей. Под ее воздействием и характер формируется, я думаю… Разные социальные слои, условия быта, традиции… Представить себя в этом времени я могу. А если совсем честно, я вообще не чувствую себя человеком современным. Но моя душа, правда, большее предпочтение отдала бы «серебряному веку». Есенин, Маяковский… Стихи, рефлексия и самоедство! Мне кажется, я бы идеально в это время вписался. — Фильм снимали долго. Как вам работалось с Дмитрием Черкасовым? Про этого режиссера в кулуарах говорят, что он очень требователен к актерам. Это и хорошо, и даже правильно, наверное, но непросто… — Я уважаю этого человека за то, что он фанатичен в своем отношении к кино. Он умудрился сделать самое главное — заразить меня любовью к проекту в самом начале. Поверить в историю. С такими людьми всегда работать интересно, даже, если вы не сходитесь характерами. Психологически — не все складывалось идеально с самого начала. По причине массы факторов. Я очень нервничал. Дмитрий Геннадьевич очень нервничал. Ну и… Правда, это были нервы от неравнодушия и увлеченности, так что все вполне естественно. Я мог нарычать на него, он мог нарычать на меня. И было много-много мелочей, которые в какой-то момент заставляли меня думать — что все это большая ошибка. А потом я решил взять себя в руки, и просто слепо довериться ему. И в один прекрасный день, когда мы снимали очень сложную сцену, я вдруг ощутил спокойствие. Почувствовал его благодарность за доверие и поддержку с моей стороны. И все встало на свои места. — Ярко представляется, как вы оба рычите друг на друга на съемочной площадке… — Любые споры, которые могли возникнуть — рабочий процесс. Нормальный, творческий процесс. Дмитрий Геннадьевич — человек любящий и понимающий кино, и это самое важное. В конце концов я научился понимать его, говорить (как мне кажется) на его языке. И благодаря этому партнерству стал старше как актер и как человек. — Несколько слов о ваших партнерах на площадке. Об исполнителях роли Полины, Андрея Кречетского, Катерины Никитской. Было ли у вас взаимопонимание на площадке? — С Таней Бабенковой, которая играла Полину, понимание возникло далеко не сразу. Мы очень разные люди, и у нас разное восприятие мира и профессии. Но потом мы «притерлись» друг к другу… И тоже научились говорить на одном языке. Шутка ли, столько времени вместе на проекте! Как я потом понял, все наши различия лишь помогают в наших ролях. Наши герои — из разных «слоев»… Так что все только к лучшему. С Аней Лутцевой (она играет Катерину) — мы сразу нашли общий язык, хотя мне так не казалось изначально. Парадокс. Мы оба, и я, и Аня, — из Питера… Оба любим обсуждать «сверхъестественное». Она очень меня поддерживала и старалась искренне помочь с самого начала. Но мне вначале это показалось неискренним. Почему, с чего? Правда, у меня просто мания преследования была какая-то. Потом, когда успокоился, я увидел, что этот человек действительно желает мне только добра, что взаимно… — Людям вообще свойственно «домысливать». — И не говорите! А вот Влад Абашин (Андрей) — космический партнер и харизматичнейший человек. Счастье работать с такими людьми. Тебе и играть ничего не надо. Взгляни в его глаза — и все пойдет само собой. Порой он, конечно, бывает очень занудным, по-актерски. А все почему? Да потому что он по образованию – режиссер! Но опять же — счастье, когда человек фонтанирует идеями и предложениями. Это нормальный, творческий, рабочий процесс, как я уже говорил. — Лошади, костюмы. Страсти… Как вам весь этот круговорот эмоций? — Сложно сформулировать, описать все внятно. Это эмоции. От страшной жары в Москве до дикого холода в Истре… Необычайно интересный проект. Невероятно красивый. Во всех смыслах слова… Знаете, что запомнилось ярче всего остального? Эпизод, который многое даст понять… Несусь я галопом на лошади мимо крестьян в огромную яму, из которой лупит столб огня и дыма, до самого неба… За мной летит «коптер» с камерой. Я спрыгиваю с коня и бегу в поисках своей возлюбленной, через песок и людей. Дым проникает в глаза и лёгкие… А на горке сидит группа — черная от копоти, и снимает всю эту беготню. И все это непросто, но тебе… хорошо! Незабываемые чувства. Не забыть мне «Вольную грамоту»! Правда. ПРЯМАЯ РЕЧЬ Владимир Башта, оператор фильма «Вольная грамота»: — Особенность нашего проекты была в том, что его действие происходит в 1830-м году. Это далекая эпоха, о которой мы знаем только по книгам, картинам, архитектуре. И многие ее подробности до нас просто не дошли. В первозданном виде не сохранились места, где бы можно было снимать художественный фильм. То есть нельзя было просто приехать и снять что-то, везде требовалась достройка, декорировка, привнесение своего и борьба с современными деталями. Снимать в таких условиях сложно… Огромная работа была проделана художниками — все эти декорация, костюм, грим. Это была титаническая работа моих коллег — тех, кто воссоздавал эпоху, то время и обстановку. Мне, как оператору, оставалось только найти выразительную световую среду, в которой бы все органично существовало — от актеров до деталей интерьера. С точки зрения работы со светом, было ограничение на использование осветительной аппаратуры — ведь в ту эпоху не существовало даже керосиновых ламп, только свечи, камины, костры, факелы да лучины. Свечи жглись сотнями, но в музейных помещениях частенько не разрешено использовать открытый огонь. Для таких съемок осветителями изготавливались специальные осветительные приборы, которые имитировали свет свечей, свечных люстр, камина. Но сложнее всего, конечно, были съемки, связанные с лошадьми. Тут всем доставалось — актерам само собой. И для меня украшение картины — сцена конной охоты. Ей было отдано очень много сил. Андрей Каторженко, оператор фильма «Вольная грамота»: — Я оказался на площадке внезапно, без участия в подготовке. И построенные декорации, реквизит и костюмы перенесли меня точно в другое измерение. Все происходило сегодня, но только много лет назад. При съемке первой сцены я был тронут образами главных персонажей, Полины и Дмитрия. И потом, создавая атмосферу эпохи, каждой конкретной сцены, я всегда закладывал знаки, в которых проявлялось присутствие кого-то свыше, того, кто все время рядом, того, кто сочувствует и не оставит героиню. Эти знаки являлись в виде лучика света, бликов, дуновения ветра, состояния воздуха, света-тени, возникшей внезапно. ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ «Вольная грамота» - историческая мелодрама стартует на Первом канале
