Войти в почту

Вадим Горяинов: Наш кинематограф в мире будет востребован

Скепсис по отношению к нашему кино медленно и верно пошел на убыль: налицо прорыв – кино смотрят больше и оно начало зарабатывать. О процессах, которые происходят в нашей киноиндустрии, взаимоотношениях с Голливудом и особенностях нашего патриотического кино мы решили побеседовать с продюсером Вадимом Горяиновым. Вадим Алексеевич, тут недавно сделала для себя открытие: оказывается, если сравнить показатели прошлого и нынешнего года, то «навар» отечественного кино превысил 54 процента. Не знаю, можно ли верить этим данным, но если это так… Получается, наше кино начало окупаться? Этим цифрам можно верить. Кстати, сейчас создали систему учета ЕАИС, она дает очень точные цифры по прокату и сборам. Все продюсеры давно об этом мечтали. Особенно важным было ввести систему электронного учета продажи билетов. Наверное, сетевики меньше дурили с этим, а вот мелкие… Сетевики сейчас вообще уже не дурят. Но поскольку к этой системе подключены и мелкие прокатчики, то, думаю, обман уже практически исключен. Что же касается кинотеатральных сборов, то в первом квартале доля русского бокс-офиса составила 48 процентов, а по году получится, думаю, процентов 30. Такой рост - с нуля до 30 процентов - произошел за 14 лет, с 2004 по 2018 год. Это много или мало? Это рост с нуля. При том, что российское кино живет без протекции. В каком смысле? А Фонд кино…? Речь не об этом. Вот, например, в Китае на иностранные фильмы есть квоты. То есть вы не можете просто прийти и прокатать фильм. А в России – пожалуйста! Берите любой иностранный фильм и прокатывайте, никаких ограничений. В этом смысле по отношению к отечественным фильмам с 90-х годов никакого протекционизма нет. Что-то я не понимаю. А как же поддержка нашего кино, о которой столько говорят? Поддержка есть, но это не протекционизм. Протекционизм – это выстраивание неких заградительных пошлин или установление дополнительных выплат за прокат иностранного кино. Но ничего этого в России нет. Поэтому русским кинематографистам приходится на своем рынке бороться с иностранными фильмами абсолютно на равных в основном, конечно, с Голливудом. Но при этом налицо перемены. Даже в смысле бокс-офиса. И у меня есть объяснение, почему это произошло. Тут сложились воедино несколько факторов. Первый – это то, что в 2008 году начали менять систему поддержки российского кино, и появился Фонд поддержки кино. Раньше деньги на кино распределяло только Министерства культуры. И эта поддержка была малоэффективная, так как эти фильмы до проката не добирались и редко попадали на международные фестивали. Эту систему удалось поменять. Теперь часть денег - на артхаусое кино и кино для детей, то есть на то, что априори не должно было принести прибыли, - распределяют через Минкульт, а другую часть – через Фонд кино, причем уже только тем компаниям и продюсерам, чья предыдущая деятельность была успешной в первую очередь в коммерческом плане. Есть и второй фактор – очень важный. Дело в том, что такие корпорации как Дисней, Уорнер Бразер и другие, которых называют американскими мэйджорами, держат 96 процентов американского кинорынка и делают «мировое» кино В смысле – для проката по всему миру, да? Конечно. В этом смысле Голливуд – не американская корпорация, а транснациональная. И в США есть еще независимые компании, и их тысячи. Они тоже производят фильмы, но исключительно для американского рынка. Они тоже борются с этими «монстрами», поскольку им катастрофически не хватает места на американском рынке для того, чтобы показать американское кино американцам. При этом «мировое кино» Голливуда – это уже не столько кино, сколько некий аттракцион. Вы же понимаете, что когда делается кино для всех, это неизбежно приводит к упрощению смыслов. Отправляясь смотреть голливудское кино, зритель идет… на технологии? Может быть, мы этого не осознаем. Ну возьмите «Форсаж-9». Это чистый аттракцион: там ездят машинки, все бегает, стреляет, взрывается, а сюжета нет! Нет драмы, нет сценария. Голливуд вынужден идти по пути упрощения, поскольку если только они начнут насыщать свое кино непростыми историями, драмами, сложными диалогами и всем прочим, они перестанут продавать это всему миру. Ведь эмоциональный внутренний мир китайцев, корейцев и жителей Африки очень разный. Позволите сравнение? От пояса и вверх мы все разные, а от пояса вниз – практически одинаковые. На эту одинаковость Голливуд и работает – опуская планку. Как-то хочется все же хотя бы на уровне ремня оставаться… А что у нас? Русские продюсеры знают, что мы не можем соревноваться с американцами. На 10 миллионов долларов не снимешь то, что стоит 200 миллионов. Да, мы не можем сделать аттракцион, но зато делаем то, что берет русского человека за душу. Например, такие фильмы, как «Аритмия» или «Географ глобус пропил». Такой фильм не соберет в миремного денег, потому что это русское кино. Вот сравним два фильма, в которых есть, при всех различиях, забавные пересечения. В картине «Географ глобус пропил» и «Левиафане» и актеры играют похожие по уровню, и там и там Лядова уходит к другому, в обоих случаях рассказана некая архетипическая история. Но «Левиафан» собрал огромное количество призов по всему миру, и ничего не взял в России - ни зрителей, ни призов. А «Географ глобус пропил» ничего не собрал за границей, отборщики фестивалей смотрели и кривились: нам это не интересно. Но в России он собрал все – и «Золотого орла», и «Нику», был награжден в номинациях «Лучший фильм», «Лучшая режиссура», «Лучшие актеры». Он взял 5 миллионов долларов в прокате – хотя мы почти ничего не потратили на его выход в прокат и раскрутку! Почему? Потому что мы попали в архетип. Вы в одном интервью назвали героя Константина Хабенского из «Географа» юродствующим интеллигентом. Это и есть архетип? Так, как живет этот главный герой, живет 90 процентов интеллигенции в России, плюс-минус. И очень многие люди увидели в главном герое себя, смогли себя с ним проассоциировать. При этом фильм не оставляет горького чувства, он позитивный в конечном итоге. Если же посмотреть «Левиафан», то после него остается чувство острой горечи. Да, после него жить не очень хочется, это правда. Но мы вообще мазохисты. Наши скорбь, печаль и тоска, мне кажется, стали уже частью ментальности. «Левиафан» у многих вызвал восторг, а меня вогнал в депрессию. При этом он отнесен как бы к серьезному кино, а «Географ…» - к не очень серьезному. И «Нелюбовь» депрессивна, однако и ее сразу потащили даже на «Оскар». Андрей Звягинцев – очень талантливый режиссер, это однозначно, а Роднянский – талантливый продюсер. У Звягинцева такой взгляд на мир, и этот взгляд хорошо продается на зарубежных кинофестивалях. Ну и хорошо! Пусть он это делает, ему никто не мешает, и ничего страшного в этом нет. Но я такие фильмы стараюсь не смотреть. «Левиафан» смотрел, а «Нелюбовь» не стал. Не хочу. Я лучше посмотрю «Аритмию». Она тоже непростая, острые поднимает темы, но после просмотра все равно на сердце становится легче. И после «Географа» повеситься не хочется, все равно ты радуешься. Знаете, кстати, о радости… У меня была такая история: я был в Таиланде, брел как-то по рыбацкой деревушке в тоске, переживал какую-то депрессивную ситуацию. Поднял глаза и увидел человека – нищего, болезненно худого, человек-кузнечик просто. Мы встретились взглядами, и он мне улыбнулся радостно. И меня просто волной накрыло: думаю, вот – человек, радуется солнцу и жизни. А мы? Что педалировать несчастья до бесконечности? Какой смысл и толк? Для меня важно, чтобы кино, которое я делаю, давало позитив. И вообще, если ты любишь то, что делаешь, это, увы, не гарантия того, что все получится здорово. Но на сто процентов получится плохо, если ты не любишь проект, которым занимаешься. Проверено тысячу раз. Хорошо, но вернемся к началу разговора. Мы сегодня уже имеем право говорить о том, что у нас появилась и развивается наша собственная киноиндустрия? Да, благодаря тем факторам, о которых я сказал, и той государственной поддержке, которая есть сейчас. Она, кстати, заключается и в еще одном важнейшем факторе – блокировании пиратских сайтов. Люди стали больше платить за просмотр, покупая фильмы через Интернет, и это тоже важно. Государство идет навстречу правообладателям, вводя все более жесткие законы против пиратства. Пираты – это страшное зло? Конечно, причем во всем мире. Они огромные деньги воруют у корпораций. С ними активно борются и в США, во Франции и Швейцарии очень жесткое по отношению к пиратам законодательство. Но везде пиратство, ксожалению, существует. Причем на пиратские сайты активно идет реклама. Пока победить их полностью не получается, но подзажали их серьезно, и это очень большой плюс. Кстати, этот вопрос никак фактически не решался до тех пор, пока лет пять назад его не поднял на совещании кинематографистов с президентом Путиным Константин Эрнст (за что ему огромное спасибо). Он просто на пальцах разъяснил ситуацию: смотрите - в России появился широкополосный Интернет почти по всей стране, количество пользователей выросло до 50 миллионов человек, а наши доходы (правообладателей) при этом начали падать - пошли в обратную сторону. DVD-продажи закончились, в Интернете продажи нулевые, зачем покупать, когда можно украсть? И после этого совещания ситуация начала улучшаться, чему все мы очень рады. Так что вот они, три слагаемых, которые позволили русскому кино сделать шаг вперед: правильная господдержка – раз, уход Голливуда из кино в атракцион, активная борьба с пиратсвом– три. А какой фильм стал первым «прорывным» фильмом в смысле заработка? Когда-то я читала, что это был «Живой». Нет, фильмом, с которого начался русский прокат, был «Бумер» Петра Буслова, который продюсировал Сергей Члиянц. А прокатывали они этот фильм вместе с Сергеем Сельяновым. Он стоил 800 тысяч долларов, а в прокате собрал 1 миллион 800 тысяч, полностью себя окупив в прокате. При этом когда с этой картиной пришли к американцам-прокатчикам (а тогда других не было), они сказали: ребята, русским фильмам в прокате делать нечего, мы знаем, на что люди ходят, есть отличная голливудская линейка, так что нам это не нужно. Идите отсюда, короче. Но тогда Сельянов с Члиянцем сами договорились с кинотеатрами, расписали, по-моему, около шестидесяти копий, и получилось то, что получилось. После этого Константин Эрнст с Леонидом Верещагиным сделали «72 метра», помните этот фильм? Он подкрепил его мощной рекламой, и картина собрала деньги уже 4 млн. долларов. Потом «Ночной дозор», «9 рота», «Питер FM». То есть у нас вдруг появились фильмы, которые начали собирать кассу и приносить прибыль. Так что можно сказать, что русское кино прокатное возродилось в 2004 году, хотя тогда рынок по прокатам полностью принадлежал голливудским компаниям-дистрибьюторам. То есть кинотеатры принадлежали русским, а дистрибьюция была американской? Да. И сейчас «Каро-прокат» прокатывает «Уорнер Бразерс», «Дисней», «Сони» прокатывают свои, «Твенти Сенчури Фокс» - свои, «Юниверсал» - свои… Это самые крупные компании, которые огромное количество денег собирают с русского рынка для Голливудских мэйджеров. Но сейчас они также прокатывают русские фильмы, появились и сохранились на нашем рынке независимые прокатчики – Центрад Партнершип, Наше кино, Вольга, Парадиз. Что-то меняется, это правда. Кстати, о восприятии. Еще несколько лет назад само слова «продюсер» нам, простым зрителям, казалось странным. Зачем он? Было четкое представление о том, что кино – это режиссер, и все. А как складываются взаимоотношения продюсера и режиссера сегодня? Наверное, непросто? Это интересная история. Роднянский, кстати, отличную книгу об этом написал – «И выходит продюсер». В России на сегодняшний день ситуация такая: у нас есть продюсерское кино и есть режиссерское кино. Продюсерское кино – это когда главный – продюсер, он выбирает сценарий, нанимает режиссера, может его поменять в любой момент, утверждает актеров, вообще делает то, что хочет он. Он же достает деньги на фильм, а потом его продает. Такого кино много, это, в основном, жанровые фильмы. «На берегу» все четко расписывается – что входит в обязанности продюсера, что - в обязанности режиссера. Но продюсер – главный, точка. А бывают фильмы, в которых главный - режиссер. Он себе нанимает продюсера, и говорит: смотри, у меня есть проект, я сам возьму деньги в Фонде кино и в Минкульте, у меня есть инвесторы, но я не умею и не хочу заниматься производством и продажами. И нанятый продюсер обеспечивает производство, маркетинг, договаривается о прокате и все такое. Есть у нас режиссеры, которые сами себе и продюсеры – Никита Михалков, Валерий Тодоровский, Алексей Учитель. Вы же понимаете, что я не могу нанять Никиту Михалкова, чтобы он снял мне фильм. Он будет делать только свое кино, будет снимать только то, что хочет, и сам его и спродюсирует. В основном, когда режиссер сам делает фильм, получается некое высказывание, искусство, артхаус. А продюсер делает кино, обычно жанровое, но именно то, которое он считает востребованным на рынке. Например, «Стиляги» – продюсерское кино. Продюсерское кино, получается, основано на расчете. Значит, вы должны очень точно знать, в какую аудиторию «бьете», что люди хотят увидеть на экране. Но при этом никто не ожидал увидеть «Стиляг» такими, какими их увидели. «Ла-Ла-Лэнд», который вышел спустя восемь лет, просто "порвал" мир и получил немыслимое количество призов, включая множественных «Оскаров». А фильм глубиной не отличался … Более того – мне кажется, наши «Стиляги» куда круче, однако их даже не предлагали на «Оскар». Да, хороший продюсер должен понимать, кто ходит в кинотеатры, знать аудиторию и изучать ее, подстраиваться под вкусы мальчиков и девочек, поскольку в кино ходит, в основном, молодежь. И эта аудитория взрослеет, что тоже надо учитывать. Есть же всякие исследования… Но в случае со «Стилягами» формат мюзикла выбрал Валерий Тодоровский. И это прежде всего его талант продюсера, он не боится идти против течения. Несмотря на то, что жанр мюзикла в России стоит на последнем месте по зрительским предпочтениям, нам удалось сыграть против и победить. Фантастически сработало, надо сказать! Да, в итоге «Стиляг» полюбили во всем мире. Все так или иначе упирается в Голливуд… Не будем передергивать. Проблемы есть, но надо понимать, что, если бы не Голливуд и не голливудские фильмы, никаких кинотеатров у нас бы не было. Потому что когда вы строите кинотеатр, нужны качественные фильмы, на которые придут люди. В 1994 году в России появился первый современный кинотеатр, а сейчас у нас более 4000 экранов. За это большое спасибо Голливуду в первую очередь. И когда начинаются разговоры о том, что надо все резко ограничить, ввести квоты, чтобы русского кино было, скажем, не меньше 30 процентов, то бишь ограничить Голливуд, я призываю к осторожности: тут надо действовать очень аккуратно, общаться с владельцами кинотеатров, которые вложили в них деньги и им жизненно необходимо, чтобы залы были полными. Нельзя принять решение с потолка и сказать: все, теперь, например, будет 50 на 50 нашего и иностранного кино. Результат такой политики очевиден: закроются, обанкротившись, большинство кинотеатров, на их месте опять появятся мебельные салоны. У нас путь иной: государство оказывает финансовую поддержку русским фильмам на этапе производства и проката, мы начинаем потихоньку увеличивать в прокате свою долю, делая фильмы, которые хочет русский зритель. Еще пять лет назад говорили: что, русское кино? Не пойду принципиально. А сейчас говорят: о, русское кино? Надо сходить посмотреть. Тем не менее, снобизм присутствуют. Говорят ведь и так – о, раньше у нас снимать умели. Теперь – лишь бледные копии прошлого. Правда, у нас и собственные победы иногда подвергают критике, это тоже часть ментальности. Ну что же… Раньше, действительно, был крутой кинематограф. Но раньше и у газет были миллионные тиражи. Их было всего несколько штук, стоили они пятачок, других источников информации не было, вот и выдавала та же «Комсомолка» или «Труд» за 20 миллионов… Но вернуться к этой истории невозможно. В советский кинематограф государство вкладывало огромные деньги, абы кто туда не попадал. В начале 90-х многие талантливые люди, выбирая между тем, идти им в кино, бизнес или юриспруденцию, выбирали бизнес и юриспруденцию. Для творческих людей в тот период нашей истории появились другие сферы применения, а до этого сфер применения таланта было в СССР не так много. Так что в 90-е в кино шли только отъявленные фанатики, благодаря которым наше кино сохранилось. Сейчас в этой сфере появились деньги, и талантливый молодой человек уже понимает, что, выбирая этот путь, он сможет прокормить семью. Так что ситуация меняется, но ничто не происходит по щелчку пальцев, враз, в момент. А вот скажите, Вадим Алексеевич. Вот, скажем, в сериалах, которые идут по телевидению, прослеживаются некие волны: военные сериалы, ретро-волна. В кино до поры таких «волн» не было. Но сейчас косяком идут картины спортивного направления. Это тоже всего лишь продюсерский просчет? Я делал один из таких, как вы говорите, «спортивных» фильмов - «Поддубный». Но я бы сказал, что это не столько спортивная тема, сколько тема патриотизма. В последнее время люди стали гордиться своей страной, ее прошлым. Раньше было как: все до 90-х – «совок», а вот сейчас будет счастье. А так ведь не вышло. Теперь у людей поменялось сознание, они поняли, что все, что было до 1917 года, и 300 лет назад, и что было полвека назад, и вчера – это все одна история одной страны. Да, страна была разной, разное переживала, но все равно она – наша. Надо гордиться теми достижениями, которые были, это нормально и правильно. И эти фильмы «спортивные» - они не про спорт, они про любовь к родине, про то, что человек готов ради нее на все, даже умереть. Вон, мы только что все видели, как наши футболисты на поле для победы делали все! Так что это кино про патриотизм. Но возникло оно не потому, что продюсеры или государство хочет воспитать патриотов, а как ответ на внутренний запрос людей – они хотят видеть то, чем они гордятся. Американцы – патриоты Америки, русские – патриоты России. Это нормально, поэтому тема патриотизма, она всегда, в любом национальном кинематографе всегда будет присутствовать. Сняты эти фильмы, кстати, классно. Говорят: «наши научились снимать». И сколько бы ни критиковали эти картины, люди на них плачут. Это трогает очень. Хотя еще недавно было иное: «везде хорошо, кроме Раши». Да все уже, закончилось это время. Это нормально - любить и гордиться своей страной. В 90-е годы мы прошли через нелюбовь к ней. Пережили и это. А что сейчас – в ваших продюсерских планах? Мы ждем августа. Замечательный режиссер, Владимир Алеников, снявший массу фильмов и преподававший и у нас, и в Лос-Анжелесе, написал замечательную книжку «Странники терпенья», а потом еще и сценарий. Я его прочел и понял, что это замечательное кино. Знаете, когда читаешь сценарий, уже снимаешь… В Америке вышел «Черный лебедь», «Бердман», американские фильмы, скажем так, про муки творчества. А у нас хорошего фильма про муки творчества давно не было. Ну вот, мы завелись, вместе пошли в Министерство культуры, нам дали немножко денег, мы еще подсобрали, сами вложились – решили снять фильм. Предложили Константину Лавроненко главную роль и он согласился, ни секунды не раздумывая. Там есть, что играть! А вот девушку для второй роли искали долго. Не хочется спойлерить… Но нужна была актриса, которая могла бы сыграть глухонемую. Конечно, искали у нас сначала – это и мне, как продюсеру, финансово выгоднее. Но нашли ее в результате в Польше. Мария Сопа просто фантастически сыграла, мы очень довольны. В общем, у нас два замечательных актера оказалось, замечательный режиссер, Владимир Михайлович Алеников, талантливый оператор Алишер Хамидходжаев. И сняли мы психологический триллер, но при этом еще и с очень высоким фестивальным потенциалом. И сразу попали на конкурс – фильм, единственный из России, попал в основной конкурс Международного Монреальского фестиваль. Это очень престижно, фестивалю сто лет, и именно на нем 31 августа состоится мировая премьера картины. Мы все туда поедем, и актеры, и продюсеры – и я, и гендиректор Ленфильма Эдуард Пичугин, наш партнер, и еще один продюсер – Шамиль Джафаров. Поедем довольные и взволнованные, поскольку то, что фильм попал на такой фестиваль это для всей творческой группы огромная радость. Кроме прочего, фестивальная история может позитивно отразиться и на прокате картины. Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить… Вернемся к роли продюсера, но, так сказать, «вне денег». Продюсер – это нервно? Это вообще катастрофа. Тебе все время нужно где-то искать деньги, фильмы часто приносят не прибыль, а убытки. Проектов и желания снимать все равно всегда больше, чем денег, которые есть… Если ты продюсер, то все время находишься между инвесторами и творцами, и при этом если души не вложишь – то не получишь и результата. Без драйва никак, а он тоже выматывает «Стиляг» снимали, например, 120 дней. Здорово и тяжело. В какой-то момент появилось ощущение, что от усталости драйв исчезнет. И мы с Валерием привезли съемочную группу на Кинотавр, где в конкурсе участвовала наша картина Тиски. Никто такого не ожидал, все были в восторге. Произошла перезагрузка, вернулись в Минск и начали работать после этого выдоха с новыми силами. Так что задача продюсера – это еще и создавать и поддерживать на площадке и в группе определенную атмосферу. Мы сейчас напишем это, и кто-то скажет: во дает, все ему денег не хватает, а он в Сочи летает на самолете персональном… А я туда и не летал. И потом, это были другие времена, докризисные. Измот был огромный, это понимали инвесторы, и возражений не было. Пользуясь случаем, что называется, спрошу у вас, профессионала. Никак не могу понять, а что такое сейчас – авторское кино? Ведь любой режиссер снимает свое кино, значит любой продукт такого плана – авторский? Или это только картины «не для всех», с претензией на особый взгляд? Смотрите: «Аритмия» - это же авторское кино, в принципе? И «Кислород» – авторское. «Кислород» – да, а «Аритмия» – почему? Тоже авторское высказывание. Очень авторская вещь. Грубо говоря, если в фильме нет третьего акта, то это авторское кино. Должен быть первый акт, второй и третий. В авторском кино третьего акта обычно нет. В «Аритмии» нет третьего акта. Вот и все. Так и определяется авторское кино и не авторское. Вот это определение! Очень простое и крутое. Это не я такой умный! Я процитировал своего друга Сережу Члиянца, от которого многому научился, с которым делал фильм «Живой». Это был один из первых моих проектов, по-моему. И в каком-то разговоре Члиянц мне так и сказал: «Вадик, ну это же очень просто, смотри: если в фильме нет третьего акта – он не может быть жанровым кино, это всегда артхаус». Вы знаете, впервые за очень долгое время меня всю беседу не оставляло чувство какого-то позитива и оптимизма. Вы как-то умудряетесь никого не ругать, даже в негативе выискиваете плюсы. Поразительно. А зачем этот негатив? Я считаю, что наш кинематограф очень хорошо развивается по всем направлениям. У нас есть Минкульт, который поддерживает артхаусное кино, фильмы социального плана и детский кинематограф. Слава богу, еще и анимацию нашу начали поддерживать , которую мы едва не потеряли, что особенно обидно было бы, если вспомнить умпехи наших мультипликаторов в советские времена. Есть Фонд кино, который поддерживает коммерческое кино. Я уверен, что все с нашим кинематографом будет хорошо, он будет востребован и в мире, и русский зритель, как мы видим, уже по-другому относится к нашим фильмам, перелом произошел. Я знаю, что негатив есть, это правда. Но я к таким людям не отношусь, позитивно настроен и по отношению к русскому кинематографу, и к России. У России великое прошлое, великое настоящее и великое будущее. СПРАВКА Вадим Горяинов родился в Ленинграде, окончил Военный институт. После многих лет работы в прессе (занимал посты гендиректора Издательского дома «ПрофМедиа», председателя Совета директоров ООО «Новая типография» и др.) ушел в киноиндустрию — поскольку всегда любил кино, и добился там больших успехов, спродюсировав такие картины, как «Живой», «Тиски», «Стиляги» («Золотой орел» в номинации «Лучший игровой фильм»), «Качели», «Гостиница Россия», «Кислород» (награжден «Белым слоном» за «новаторство, разнообразие языка и творческую свободу»), «Географ глобус пропил» («Лучший фильм» и «Лучшая режиссура» на «Нике», «Золотой орел» за режиссуру, пять главных призов на «Кинотавре»), «Поддубный», «Ночные стражи», «Странники терпения». Лауреат премии «Медиаменеджер года» в 2001 и в 2003 годах в номинации «Печатные СМИ». Увлечения: горные лыжи, сплавы по дальневосточным рекам, экспедиции РГО (действительный член Русского географического общества).

Вадим Горяинов: Наш кинематограф в мире будет востребован
© Вечерняя Москва