Почему рэп — это новый рок

Если ты родился в конце прошлого века, то застал расцвет рок-культуры в России. В начале 90-х молодежь ждала перемен вместе с Цоем, в середине ехала в Чечню вместе с Шевчуком из ДДТ, а в начале двухтысячных пила портвейн в компании Горшка и Князя. Рок был главной музыкой молодежи с конца 80-х и примерно до 2010 года. Сейчас его сменил рэп, оу йес! Так уж вышло, что данная музыка не пользуется уважением у интеллигенции, причем не только у старшего поколения, но зачастую и у молодых и амбициозных. Если ты любишь говорить, что русский рэп — говно, любишь Green Day и Radiohead, считаешь, что хорошо разбираешься в музыке, то да, это для тебя, со дна колодца. Негативное отношение к рэпу в России сформировалось в середине двухтысячных, когда его лицами были такие сомнительные персонажи как Децл, Тимати и иже с ними. Позже появился не менее философский коллектив АК-47, а молодой Гуф начал занудно гундосить про траву, героин и тяжелую жизнь молодого МС, родившегося в центре Москвы. Вскоре к нему примкнули Slim с Птахой, и эта унылая вакханалия начала бомбить с утроенной силой. Практически всех исполнителей того времени объединяла скудость раскрываемых тем, убогий лексикон, примитивный минус и ничтожный флоу. Так зарождался жанр на территории отдельно взятой страны. Он был уличный и маргинальный. Естественно, более-менее культурному человеку такое слушать было тяжело, потому жанр получил соответствующую репутацию музыки для быдла, да и на фоне не совсем еще старых русских рокеров молодые рэперы смотрелись бледно. Русский рэп десятилетней давности был действительно музыкой слабого качества, чем обеспечил себе будущее придурковатого младшего брата на фоне попсы, шансона и рока, как сказал один выпускник Оксфорда. Но жанр развивался, пришло новое поколение исполнителей, которые хотели делать по-другому, плевали на авторитет стариков и творили без оглядки на старые работы. Если старики как-то иногда пытались слизать с Вутанга, то этим Вутангом и заканчивалось. Новая школа же гораздо более осознанно подошла к делу и начала очень внимательно изучать своих западных коллег, но не для того, чтобы копировать. Рэперы хотели понять, как делать хорошо, ибо примеров качественного рэпа от старых русских МС было очень мало. И тут жанр взлетел. ATL создал собственную атмосферу пацанской эзотерики, Луперкаль выстрелил такой мощной социалкой и филигранными текстами, что хочется одновременно идти на баррикады и в книжный за словарем. Оксимирон заграймил всех мировой классической литературой, Скриптонит, этот харизматичный казах, вообще пошел сквозь все жанровые преграды и показал, что рэп с джазом и народными африканскими ударными — адский коктейль, а не помойная смесь. Даже не уважаемый никем, кроме миллионов простых пацанов с рабочих окраин, Каспийский Груз взорвал игру. Остерегись говорить о том, что слушать песни про криминал — для быдла. Все мы любим бандита Данилу Багрова, криминальные картины Гая Ричи и сериал «Острые козырьки». В сущности, неважно, какую тему раскрывает автор, важно — как. И Каспийский Груз сделал ой как, но предрассудки и стадное чувство многим мешают получать наслаждение от той затейливой игры слов, которая кроется в каждом их треке. Забавно, но два азербайджанца жонглируют русским языком гораздо более умело, чем большинство русских МС. Или вот набившие оскомину многим «интеллигентам» рэп-баттлы. Ведь это действительно главное культурное явление как минимум последнего десятилетия: начавшиеся в подворотнях дворов, они стремительно ворвались в массовую культуру. Строчки баттловиков ушли в народ (одна считалочка Окси чего стоит), Шнур вызывает Познера на баттл, а Ургант приглашает на программу Ресторатора. Многие скажут, что баттлы – это аморально, там унижают и оппонента, и его близких в самой жесткой форме, но позвольте. Молодежи всегда хочется ломать устои отцов, и все, что можно было сломать под звуки электрогитары, уже сломано. Пришло время бита. Рэп-баттлы – это не просто поливание друг друга грязью, это реинкарнация поэтических дуэлей, но с актуальным и живым русским языком. Классическая поэзия в XXI веке отдает нафталином, поэтому массам и не интересна. Сегодня Евтушенко не смог бы собрать стадион, если бы не читал под бит. Более того, нафталином начинает отдавать и старый добрый русский рок. Если раньше молодежь пила водку под Сектор Газа, то теперь она курит траву под Фараона и Скриптонита. Место энергичного солиста Алисы заняли ребята из 25/17. Шевчука в Чечне сменил Хаски, выступающий на Донбассе, и даже вместо всеми любимого Высоцкого молодежь слушает погрузневшего Басту, который все дальше уходит от рэпа в сторону авторской песни. Рок уже не может разговаривать на одном языке с современным поколением: ему не хватает смелости и дерзости плевать в лицо старым устоям, а именно этого и ждут молодые, которым нужен протест. Рок умер. Он зародился как бунт, как контркультура, ловившая хейт поколения 50-х. Голодные художники на расстроенных гитарах наплевали на все, что было до них, и начали делать свое. Не ради денег, нет, просто в кайф, потому что творцы. Рок обзавелся кучей направлений и талантов, глубоко вклинился в массовую культуру и стал ее частью. Теперь Сплин и Земфира поют на корпоративах и мало чем отличаются от попсы. Ничего нового в роке уже сделать нельзя, последние альбомы проспектов жанра — почти всегда бледная калька их старых работ. Он миновал свой пик. Это не интересно, пресно, старо, в мусор. А рэп молодой и злой. Он конфликтен, эпатажен, о нем спорят, он стремительно развивается, а тренды в нем меняются по несколько раз в год. Он идет вперед семимильными шагами и повторит судьбу рока, конечно же. Умрет и станет скучным. Но пока он «жив, здоров, свеж, светел».