Театр - отражение жизни. Новосибирская актрисса о творчестве и переменах

«Театр – живой организм, который подчиняется движению времени», – считает актриса новосибирского театра «Красный факел», заслуженная артистка России Валентина Широнина. Страсть на языке жестов – Валентина Ивановна, ещё пару десятилетий назад театру пророчили смерть, но он жив и по-прежнему востребован. Почему люди тянутся к живому слову? – Театр – это отображение жизни. Здесь человек находит ответы на многие вопросы, которые его беспокоят. Современные режиссёры, обращаясь к классике, ищут новые формы, стараются приблизить её к нашему времени. Например, недавно в «Красном факеле» состоялась постановка «Трёх сестёр» – спектакль страстный, эмоциональный, но играется без слов, на языке жестов. Я помню время, когда главными героями пьес были люди идеи, борцы за свободу. Исполнялось это пафосно, немного прямолинейно. Но это было востребовано. Но время и общество меняются. И театр тоже должен меняться. Сейчас играть спектакль, как это делали великие актёры МХАТа, было бы странно. И, наверное, живи они в наше время, то сами играли бы по-другому. Но в погоне за правдой жизни театр стал разговаривать языком улицы. К сожалению, исчез такой пласт русской культуры, как красивая правильная речь. Она больше не звучит на радио, ТВ и в театре. – Сейчас в театре «Красный факел» 98 сезон, к тому же совсем недавно вы сами отметили юбилей. Если бы можно было повернуть время вспять, вы бы что-то изменили в своей жизни? – У Марии Петровых есть замечательные слова: «так не ставь последней строчки, не подводи черту». Как только её подведёшь, перестаёшь жить. Думаю, что я бы вновь посвятила свою жизнь театру. Может быть, поехала бы учиться в Москву, потому что там у актёров больше шансов поработать с лучшими режиссёрами страны, сняться в кино. – А в Новосибирске была слабая театральная школа? – Нет, наоборот. Все лучшие силы театрального Новосибирска были призваны к преподавательской работе. Мои учителя – актриса Любовь Борисова, режиссёр Константин Чернядев. Мы своих преподавателей обожали! Однажды в Новосибирск приехал мастер из ГИТИСа, побывал на спектакле училища и предложил одному студенту – Саше Кондакову – уехать в Москву. Но тот отказался, потому что считал, что лучше наших мастеров нас никто не научит даже в Москве. О цензуре и свободе – Сейчас у актёров больше возможностей для самореализации? – Я училась в 60-е годы. Тогда все почувствовали воздух свободы, были воодушевлены, казалось, что в театре начинается новая эра. Такое настроение было и среди поэтов, художников – в каждой сфере. Сегодня студенты более озабочены будущим устройством на работу. В наше время мы были более востребованы – после училища каждый из нас получил по несколько приглашений в театры страны. И это неудивительно, потому что тогда Новосибирское театральное училище за Уралом было единственным. А сейчас каждый крупный город имеет училище или студию, и выпускникам труднее найти работу. – Ощущали ли вы на себе давление советской пропаганды, цензуры? – Цензура, конечно, была. Например, наш спектакль «Гнездо глухаря» по очень злободневной для того времени пьесе В. Розова худсовет принимал три раза. Потому что герой спектакля – чиновник высшего ранга, коммунист, а такие герои могли быть только положительными. Но и уволить человека из театра было очень сложно. И поэтому мы были очень смелыми. Например, могли спокойно встать и раскритиковать директора, режиссёра, сам спектакль. Особенно отличался мой покойный супруг Валерий Николаевич Чумичев. Он конфликтовал с руководством театра, не мирился с несправедливостью даже во вред себе. В итоге ссорился он, а не здоровались со мной (смеётся). Сейчас в любой момент с актёром могут просто не заключить контракт. – Обычно двум творческим натурам тяжело ужиться вместе. А вы 40 лет прожили в браке с Валерием Николаевичем. Как вам это удалось? – У нас были единые позиции в творчестве, одинаковые взгляды на жизнь, похожие ценности и пристрастия. Между нами не было ревности к творческим успехам. Только гордость и радость за другого. К тому же мы оба хорошо знали театр изнутри: что такое постоянные репетиции, гастроли, задержки на работе после премьер. Мы старались поддерживать друг друга во всём. Но репетировать с мужем было сложно. Например, если он во время промахов других актрис на репетициях мог пошутить с ними и подсказать, как нужно, то со мной он был нетерпим, требовал идеального исполнения роли. «Что ты делаешь? Ну что ты сейчас делаешь?» – громко возмущался он. Но я очень благодарна ему, ведь этим он помог мне сформироваться как актрисе. Репетировать было сложно, но играть – одно удовольствие. Он был надёжен, как скала, заражал своей энергией, достаточно было присоединиться к нему и на его волне проплыть весь спектакль. – А как вы попали в театр? Это было вашей мечтой с детства? – Совершенно случайно. В школе мы участвовали в праздничных концертах, на которых выстраивались в шеренгу и по очереди читали стихи, посвящённые революции, партии, Родине. Во время таких мероприятий в зрительном зале школьники всегда шумели. Но однажды, когда пришла моя очередь читать отрывок из рассказа, зал начал смолкать. Выступление я закончила в гробовой тишине. Тогда, неожиданно для самой себя, я обнаружила способность рассказывать так, чтобы люди слушали, способность владеть залом. Наутро я проснулась школьной знаменитостью. Мальчики старших классов стали приглашать меня в кино и на каток. К окончанию школы я, конечно, интересовалась театром, но считала, что актрисой стать может очень красивая девушка, как Любовь Орлова. А я, невысокая девчушка с веснушками, не гожусь. Но как-то ко мне примчалась подруга с газетой в руках и закричала: в Новосибирске открылось театральное училище! И попросила меня составить ей компанию. Мы пошли на собеседование, и меня сразу же допустили на второй тур. Подруга моя не прошла. Я благодарна судьбе за то, что занимаюсь в своей жизни тем, что мне очень нравится и что очень люблю. Это счастье.

Театр - отражение жизни. Новосибирская актрисса о творчестве и переменах
© АиФ-Новосибирск